Боец рассказал о жизни на волоске от смерти и редких встречах с сыном

На момент начала операции за плечами у него был лишь армейский опыт – служба в Германии с 1990 по 1992 годы. После возвращения к мирной жизни он 25 лет трудился на Куйбышевской железной дороге в дистанции электроснабжения. Однако уже с 2020 года мужчина вынашивал идею отправиться на Донбасс.

Несмотря на рвение, с первых дней СВО ему пришлось столкнуться с трудностями: из-за возраста (52 года) его не принимали на службу. Не желая сдаваться, Соболь обратился к казачьим сообществам, где нашёл своё место, поддержку и настоящих боевых товарищей.

О своём пути, мотивации и службе он рассказал журналистам портала ГорОбзор.ру.

«Я попал в казачью бригаду «Дон». Прошел обучение в Тамбове, в частности освоил зенитку. После уже отправился под Донецк в качестве специалиста в составе казачьей разведывательной бригады «Терек». Там мы брали так называемую позицию сапог. Было несколько десятков боевых выходов, в атаку ходили. Там же я совершил свой первый снайперский выстрел – попал в мину, когда ее закладывал минометчик. Под Донецком отработали, и нас перебросили под Херсон. Мы двумя расчетами зенитных установок пошли в атаку. До Николаева 13 км не дошли. Попали под серьезный обстрел, нас танкисты спасли», – вспоминает Соболь.

Полтора месяца обучения и полгода службы — ровно 6 месяцев, день в день, пролетели незаметно. После этого Соболь вернулся домой. Однако долго сидеть без дела он не смог, даже несмотря на возвращение к привычной работе.

Уже спустя 4 месяца житель Башкирии снова оказался на поле боя, вновь присоединившись к своим боевым товарищам-казакам.

«В этот раз попал в батальон «Аксай». У нас все батальоны носили названия рек – Кубань, Аксай, Дон, Енисей. В этот раз работали на Кинбурнской косе, на самом кончике. То есть фактически находились на передовой. Я служил на зенитной установке 23-2 на базе мотолыги. Почему-то запомнил, что там был фруктовый сад – персики, яблоки. В августе-сентябре все цвело и пахло, и были постоянные разрывы… Тогда, в 2022 году, дронов ведь практически еще не было, только артиллерия стреляла», – рассказал уроженец Башкирии.

И вновь домой, как после тяжелой смены. Мирная жизнь, близкие рядом. Казалось бы, все хорошо. Но там ребята, они звонят из-за ленточки, а по ночам не можешь уснуть из-за шума в ушах, привыкших к выстрелам и взрывам. В 2024 году Соболь заключил третий полугодовой контракт, который стал для жителя Башкирии последним из-за состояния здоровья.

«Третью ходку отработал, и могу сказать, что мы чудом выжили. Обстрелы были страшные. Зенитную установку спалили. Арта все время стреляла, чтобы мы не могли потушить. Сгорела у меня на глазах… И во время третьей ходки я понял, что уже здоровье не позволяет нормально функционировать. Могу подвести парней: сердце прихватит, ребята начнут спасать и пострадают. Контузий у меня много было, потому что мины рвались в 2-3 метрах. Я бы вновь ушел, сердце рвется…» – тихо говорит солдат.

Вот уже 1014 дней разговоры о боевом братстве звучат чаще всего. Сколько раз солдаты отправлялись на передовую со словами: «Там мои ребята». В нынешние непростые времена эти самые ребята порой становятся важнее семьи. И часто за такую семью приходится сражаться буквально – оружием в руках.

«Мотолыга в первую очередь – эвакуатор. Выезжали и вытаскивали ребят из-под огня. Внаглую залетаем, зениткой отобьемся, врагов напугаем, своих соберем и уезжаем. Раненых, мертвых… Никого ни разу не оставили – ни 200, ни 300. За это нас сильно уважали. Боевое братство – больше, чем семья. Мы спаяны кровью. Стоим плечом к плечу. Сам часто об этом думаю, что они роднее семьи… Мы вытаскивали друг друга не один раз», – поделился башкирский казак.

Не один только Соболь из его семьи отправился в зону СВО. Через два месяца за ним последовал старший сын. Хотя отец пытался отговорить: «Сначала женись, роди мне внука, а потом иди». Но молодой защитник Родины выбрал свой путь, и этот выбор вызывает у Соболя только гордость.

«Папа, я буду круче, чем ты», — говорил сын перед уходом. Сначала он вступил в ряды ЧВК. Штурмовик, участвовал в боях за Бахмут, за что получил множество наград: «За отвагу», «За взятие Бахмута», окопный крест и даже государственную награду второй степени. Теперь его цель — первая степень, и, по словам матери, он отправился за ней. Ему 30 лет, и его семья — это его взвод.

Позже он перешел в Министерство обороны, попал в батальон Сафина и обучился на командира взвода БПЛА. Решительно наводил порядок с документами, а затем отправился на фронт. Каждый раз, когда сын долго не выходит на связь, в семье переживают. «По три дня не спит, однажды целую неделю не спал… Но я горжусь им», — делится Соболь.

Пока мужчины защищали Родину, дома их ожидала жена и мать двоих сыновей. Она — участница фотопроекта «Жена Героя». У узнав о первом контракте мужа, два месяца молчала, перемешанные эмоции: обида, волнение, переживания. Но она знала, что переубедить его невозможно, решение было принято.

«Она обиделась. В дорогу даже ничего не собрала. Я оставил её одну. Но потом говорил ей, что она будет нами гордиться», — говорит Соболь с улыбкой.

И правда, гордость переполняет. А сам Соболь с честью говорит о том, что, возможно, стал первым есаулом-мусульманином. Военнослужащий из Башкирии прошел соответствующий обряд в присутствии атамана, который отметил: «Он — достойный муж, отец, брат и казак». Сейчас башкирский есаул активно посвящает себя общественной деятельности.

«Согласно казачьим традициям, 10% своего дохода я направляю на поддержку СВО. Лично участвую в гуманитарных конвоях, даже в перерывах между службой отправлялся в поездки. Именно в одном из таких рейсов я увидел сына после того, как полтора года мы не виделись. Тогда мы привезли для солдат две бани, полностью укомплектованные всем необходимым. Сейчас готовлю очередной гуманитарный конвой — власти нас активно поддерживают. А я снова напрашиваюсь на поездку. Также регулярно провожу уроки мужества в школах», — рассказывает Соболь.

Возвраты к мирной жизни даются ему сложнее, чем привыкание к окопам, признается он. Адаптироваться приходится быстро, особенно когда вокруг кружат «стальные птички». Но были и минуты затишья — время, чтобы подумать. О чем тогда размышляют бойцы? О тех, кто ждет дома.

«Мы говорим о родных, детях, внуках, женах… Даже просто рассказать о своих близких вслух — и на душе становится легче. Иногда слышу, как ребята говорят: вот вернусь домой, отдохну. Но в реальности все иначе. В мирной жизни слишком много мелочей, которые вдруг кажутся сложными. Война меняет человека. Я стал другим, сильно изменился — больше молчу», — подытожил уроженец Башкирии.